Волоколамской деревни Гражданин
150 лет назад родился выдающийся агроном и популяризатор сельскохозяйственных научных знаний, земский деятель Алексей Зубрилин, больше десяти лет посвятивший развитию волоколамской деревни
Имя Алексея Арсеньевича Зубрилина неразрывно связано с другим замечательным именем в истории волоколамского края – Дмитрия Николаевича Шипова, председателя Волоколамской уездной земской управы, одного из лидеров общероссийского земского движения и политической партии «Союз 17 октября». Именно Шипов пригласил в 1893 году выпускника Земледельческой школы Императорского Московского общества сельского хозяйства на должность уездного агронома. Будет правильно, прежде чем начать рассказ о сельскохозяйственном творчестве, иначе и не скажешь, Зубрилина, рассказать о том, что привнесло в сельское хозяйство земское движение, что представлял собой Волоколамск конца XIX века, словом, представить деятельность Зубрилина в контексте времени.
Вторая половина XIX века в жизни России ознаменовалась развитием местного самоуправления. В губерниях и уездах из местного дворянства, интеллигенции создавались земства – органы самоуправления, которые брали на себя заботу об образовании, медицине, строительстве дорог, развитии торговли, промышленности и сельского хозяйства. Благодаря земцам в деревне появились врачи, учителя, ветеринары, агрономы.
Дмитрий Николаевич Шипов начинал свою политическую карьеру с работы в уездном волоколамском земстве. Здание по адресу: Горвал, 7, где располагается следственный изолятор, до революции было зданием присутственных мест, здесь и размещалась земская управа.
Шипов относился к числу передовых помещиков, смело внедрявших в своем хозяйстве достижения сельскохозяйственной науки и техники. В это время в России научной деятельностью занимались А. В. Чаянов, В. Г. Бажаев, А. А. Березовский, В. П. Горячкин. Шипову под стать был Александр Александрович Эйлер, владелец родового поместья в селе Федоровское, статский советник, предводитель дворянства Волоколамского уезда, который тоже увлекался сельскохозяйственными новшествами. Это был новый тип помещиков-хозяйственников, описанный Толстым в «Анне Карениной», образ Левина, и отчасти Гончаровым в «Обломове», Штольц.
Шипов, окончив Петербургский университет, поселился в Ботовском поместье в 1872 году и занялся хозяйством. Эйлер, к слову, потомок знаменитого швейцарского математика Леонарда Эйлера, окончил Московский университет и, приехав в уезд, окунулся в земскую работу. За труды ему в 1893 году присвоили звание «Почетный гражданин города Волоколамска». Помещики-земцы наладили по науке севообороты, учили крестьян новым агрономическим приемам. У Шипова в имении даже проходили практику воспитанники московской сельскохозяйственной школы.
* * *
Началом развития в России земской или общественной агрономии считается 1878 год, когда в Верхотурский уезд Пермской губернии был приглашен на службу агроном. Земская агрономия представляла собой систему опытно-показательных, консультационных и организационных мероприятий в помощь крестьянским хозяйствам. Масштабное агрономическое консультирование крестьянских хозяйств развернулось в период реформы П. А. Столыпина. Земские агрономы помогали не только отдельным крестьянским дворам, но и целым общинам. Земства активно участвовали в развитии общественной агрономии. Одним из ее основателей был А. В. Чаянов. Термин «общественная агрономия» ввел в сельскохозяйственную науку В. Г. Бажаев, первый московский губернский агроном, потом профессор Киевского университета. Общественная агрономия стала настоящим явлением российской действительности, конец которому положили Первая мировая война и Октябрь 1917 года.
На земства было возложено попечение над местным земледелием, открытие низших (начальных) сельскохозяйственных школ, организация товарищеских складов сельхозпродукции, которые освобождались от торговых пошлин.
Поскольку чистая на поверхности забота государства о благе народа всегда имеет скрытые, фискальные мотивы, то и в таком благородном деле без этого не обошлось. Государству для укрепления земств нужно было повысить платежеспособность крестьян. Большую часть земских доходов составляло налогообложение земель, причем, выше остальных облагались крестьянские земли. Получение недоимок по земским сборам было проблемой, поэтому путем создания эффективных крестьянских хозяйств хотели повысить материальное состояние деревни. Несмотря на практический интерес, земцы по сути своей были подвижниками и много сделали для русской глубинки.
* * *
Волоколамск конца девятнадцатого века, судя по историческим описаниям уезда, не слишком отличался от Волоколамска начала века и, чего уж там, века восемнадцатого.
Попробуем представить себе уездный Волоколамск. Город был деревянным. В XVIII веке по «Описанию Московской губернии» в городе было только 5 каменных зданий – храмы. Даже в XIX веке общественные здания – учебные заведения еще были деревянные. В «Описании Волоколамска» издания 1856 года сказано: приходское училище – одноэтажное деревянное, уездное – деревянное с мезонином.
Во второй половине XVIII века в городке было 6 постоялых дворов, 5 питейных домов и 35 лавок («Ведомости» этих лет говорят о 30 лавках). Для сравнения, по материалам тех же «Ведомостей», в 1785 году против 30 волоколамских лавок в Можайске было 139, а Рузе – 19.
К началу XIX века в городе преобладало мещанское и купеческое население. Купечество было мелкое, 3 гильдии, торговлю вело преимущественно в Московской губернии. Верейские купцы, к примеру, торговали со всей центральной Россией. Торг в городе работал каждый день, а вот ярмарки – в XVIII веке собиралась одна в год, 29 июня; в XIX веке – три: в Петров день, на Вознесение Господне и в понедельник на Сырной неделе.
Народ разного сословия промышлял в основном огородничеством, но и оно еще в 30-х годах XIX века стало приходить в упадок. Люди подались в так называемые отхожие промыслы – уходили в большие города работать по найму. По свидетельству городовых, в 1855 году было выдано на «отлучку» 173 паспорта: 17 – купцам, 156 – мещанам.
К концу XIX века в городке было только 1 крупное предприятие – ткацкая фабрика московского купца Е. И. Старшинова, который родом был из д. Шишкино. Остальные мелкие: 2 солодовни, пивоварня, 2 кирпичных заводика. Из «Описаний Волоколамска» 1856 года мы узнаем: в городе работали 14 мастеров разных специальностей. Рабочие составляли примерно 2 процента населения уезда.
По сведениям «Списка населенных мест Московской губернии» за 1862 год в уездном Волоколамске числилось 220 домов и 2412 жителей. К концу века – 3100 жителей. Около половины населения уходило на заработки в Москву и Питер.
* * *
Вот в такой патриархальный городок - «семь улиц с переулками, из которых одна, возле торговой площади находившаяся, вымощена деревянной мостовой» (из «Описаний Волоколамска») приехал агроном Зубрилин. Он оставил подробные наблюдения за городским бытом в своем дневнике: «Волоколамск в 1893 году – препаршивейший городишко. С какой стороны не подъезжать к нему, увидишь его, только когда въедешь в какую-нибудь из городских улиц. Вся центральная часть города приютилась на две котловины – ямы, со всех сторон прикрытой скатами гор и пригорков. А с севера город закрыт соборным валом… На этом валу высится своими главами собор, рядом с которым и помещается земская больница. Тут же с незапамятных времен стоит небольшое, унылое, облезлое желтое каменное двухэтажное здание «казенных учреждений», в котором помещается полиция, казначейство, земская управа, зал судебных заседаний и …острог, двор которого как везде и всюду окружен высокой деревянной стеной из вбитых в землю бревен... Узенькая дорога отделяет острог от столь же неприветливой постройки духовного училища. Вот и весь административно-общественный Волоколамск…
В центре города в два ряда вытянулись несколько лавчонок, в которых торговлю вели главным образом «купецкие жены», а сами купцы большей частью целыми днями сидели в трактире, который в то время являлся и «биржей». Если же хозяева и появлялись буднями, т. е. не в базарные дни в своих лавках, то от нечего делать выкидывали различные трюки над своими менее остроумными соседями, тем самым потешая ряды. Одним словом, времена были «островские» в полном смысле этого слова…
Никакой гостиницы в городе не было, а на главную улицу – Московскую выходили ворота длинного предлинного постоялого двора. У ворот приютился небольшой домишко, в котором две небольшие комнатки сдавались приезжающим. Попасть в какой-либо номерок – дело совсем непростое. При появлении приезжего незнакомца в передней комнате всматривались во фронт три старых девы, каждая из которых годилась бы на правый фланг какой-либо гвардейской части. Начинался допрос: кто такой, откуда приехал, по каким делам…».
* * *
В конце XIX века Волоколамский уезд был одним из самых бедных в Московской губернии. 40 процентов крестьян - беднота безлошадная и бескоровная. Хозяйства были малопродуктивными – с декабря начинали покупать дорогую привозную муку. Земли обрабатывались преимущественно «дедовским» способом – сохой. Хороших урожаев кормовых культур получать не умели, поэтому скота держали немного. Трехполье, истощавшее землю, минимум удобрений. В такой ситуации нечего было рассчитывать даже на сносные урожаи. Из-за неурожаев нечем было засеивать земли. Поэтому целые полосы постепенно превращались в пустыри.
К 1880 году число единоличных крестьянских дворов, обеспечивавших свое существование без дополнительного заработка, составляло всего 10 процентов. Средства к пропитанию давали работа по найму (хозяйства бросали на баб и стариков, а маленькие семьи вовсе отдавали свою землю в «мир»), торговля крестьянскими изделиями, заготовка теса. В Буйгородской, Калеевской, Анинской волостях 48 процентов дворов занимались ручным ткачеством. Предприимчивые крестьяне ставили в избе ручной станок, бывало, и не один, и в свободное от полевых работ время ткали - в деревне появился так называемый полупролетариат.
* * *
Итак, незадолго до перевода в губернскую управу Д. Н. Шипов сделал то, что в корне изменило судьбу волоколамского крестьянства – пригласил в уезд талантливого агронома.
Алексей Арсеньевич Зубрилин начал с просветительской работы среди крестьян. Ездил по уезду, рассказывал о преимуществах травосеяния, многопольной системы обработки земли, объяснял необходимость использования сортировки зерна, убеждал крестьян переходить на плуг. Векового крестьянского опыта, писал он, уже не хватало для эффективного хозяйствования, нужен был опыт научный.
Судя по результатам, дар убеждения Зубрилин имел. К тому же преимущество всех новаций в сельском хозяйстве можно было увидеть в прогрессивном имении Шипова.
За десять лет работы Алексея Арсеньевича волоколамская деревня преобразилась до неузнаваемости. Мужики, узнав о происходящем в родных краях, стали возвращаться домой, многие с денежкой. В земельных вопросах возникала масса недоразумений и тяжб, так как шустрые мужики норовили урвать земли побольше, прикупить землицы в собственность. Более совершенным стал крестьянский быт. Избы стали строить с трубами. Крыть не соломой, а щепой. Иные мужики умудрялись строить по две избы на семейство. Обзавелись швейными машинами, часами, занавесками.
Как же Зубрилин выводил деревню из нищеты и отсталости?
Убедил, что крестьянам нужно переходить на более производительное орудие - плуг, но дешевый и простой. Он обратился на берлинский машинный завод и с учетом пожеланий крестьян и агронома немцы сделали легкий одноконный плуг, который крестьяне назвали символично – «Гражданин». Потом такой плуг получил широкое распространение по всей России.
Вместе с умельцами Зубрилин сконструировал легкую пароконную молотилку. И сортировочную машину. Мелкие несортовые семена не давали хороших урожаев. Крестьяне тратили на посев в разы больше семян, чем надо, а урожаи получали низкие. Под руководством Зубрилина мужики сконструировали из нескольких моделей существовавших тогда сортировок свою, которая, как и плуг, распространилась в других губерниях. Благодаря новшествам, в уезде урожай стали собирать не меньше, чем в Черноземье. Урожаи озимых хлебов увеличились в 2,5 раза.
Зубрилин считал, что повышение урожайности возможно только при ломке системы парового трехполья и переходе на многопольный севооборот. Из 245 селений уезда – 65% от общего числа перешли на многополье. От нас передовое травосеяние распространилось на Тверскую и Смоленскую губернии. Агрономы и крестьяне из разных губерний приезжали в уезд учиться хозяйствовать по-волоколамски.
Зубрилин научил крестьян выращивать корнеплоды и лен. В некоторых волостях льноводство приносило большие доходы, поэтому лен быстро занял господствующее положение в яровом поле. Кстати, лен вызвал и первый спрос на веялки и сеялки.
Свой агрономический опыт, внедренный в Волоколамском уезде, А. А. Зубрилин описал в книге «Пути крестьянского многополья».
Вводились новые приемы ухода за скотиной. На корм скоту стали выращивать клевер. Он обеспечивал хозяйства необходимым количеством кормов, а по убранному клеверу родился лен. Клеверного сена в 1899-1900 годах с десятины первого укоса собирали в среднем 300 пудов, со второго укоса – 200.
В деревнях Бурцево и Андрееевское (сейчас Шаховского района) крестьяне по совету Зубрилина организовали молочные товарищества. Производительность труда в товариществах возросла в 3 раза. Крестьяне стали продавать молоко, сыр, масло не только в Москву, но и за границу. Бурцево называли московской Данией. В 1923 году за успехи в животноводстве Бурцевское молочное товарищество получило на I Всероссийской сельскохозяйственной выставке награду – трактор «Фордзон». Кстати, в Бурцево стали обрабатывать лен по-новому, «бочкой» - мялкой по кругу с лошадью.
* * *
Во время русской революции 1905-07 года А. Зубрилин был с крестьянами. Марковская волость одна из первых в губернии выступила против самодержавия, став центром крестьянского движения Волоколамского, Зубцовского и Старицкого уездов. В Марково была провозглашена крестьянская республика со своими законами, царские законы перестали исполняться.
Зубрилин был активистом Марковской республики. В 1906 году его осудили за революционную деятельность. После освобождения лишили права работать на государственной и земской службе.
После победы революции 1917 года А. А. Зубрилин работал в советских органах. Некоторое время преподавал в техникуме «Холмогорка». Потом трудился в Наркомземе РСФСР. Написал десятки книг и статей по агрономии. Умер в сентябре 1940 года.
